— Да, — вздохнул Т'Зшал, — узнаю человека из Тахари.

Стражник вручил мне мешок с едой. Там находились сушеные фрукты, печенье, соль.

— Спасибо, — растерянно проговорил я. На еду мы не рассчитывали.

— Не стоит, — смутился стражник.

— А ты, когда поправишься, не хочешь уйти из Клима?

— Нет, — ответил Т'Зшал.

— Почему? — спросил я.

Его ответа я никогда не забуду.

— Лучше быть первым в Климе, чем вторым в Торе, — сказал он.

— Я желаю тебе добра, Т'Зшал, соляной мастер Клима, — сказал я.

Мы с Хассаном повернулись и, прижимая к себе мешки с водой и провизией, двинулись в пустыню. У самой границы города мы остановились. Я вытащил из трещины в соляной корке скомканный кусочек шелка, который затолкали мне под ошейник перед отправкой в Клим. Я прижал его к своему лицу, потом к лицу Хассана.

— Еще пахнет, — улыбнулся он.

— Может быть, надо было отдать его тем, кто остался?

— Нет, — покачал головой Хассан. — Они поубивают друг друга.

По правде говоря, я не хотел отдавать кому бы то ни было этот платок. Я хотел лично вернуть его одной девушке.

Я повязал кусок шелка на левую руку.

Вдвоем, под серебристым светом трех горианских лун мы начали трудный путь из Клима. Поднявшись на кромку огромной чаши, в глубине которой лежал Клим, мы остановились. Три луны освещали далекие белые домики. Мы пошли дальше.

— Странно, — задумчиво произнес Хассан, — что курия привиделся мне посреди Тахари.

Я подошел к камню и внимательно осмотрел его. Никаких следов зверя я не увидел. Ветер сдул верхний слой песка, и я не смог разобрать следов.

— Лучше пошли, пока мы оба не рехнулись, — сказал Хассан.

Взвалив на плечи бурдюки с водой, мы побрели дальше.