На пыточных козлах лежали обнаженные тела двух рабынь. Руки и ноги девушек были привязаны к стойкам прямоугольной конструкции.

Я стоял на коленях в кругу обвинения со скованными за спиной руками. На шею мне набили тяжелое железное кольцо с прикованными к нему цепями. Их держали стоящие по бокам стражники. Меня раздели догола, на ногах висели тяжелые кандалы.

— Зарубить его! — кипятился Ибн-Саран, размахивая ятаганом.

— Нет, это будет слишком просто, — возразил Шакар, предводитель отряда аретаев.

Улыбнувшись, Ибн-Саран вложил ятаган в ножны. Я едва ворочался в стальных цепях. Положение было тяжелым.

— Пора выслушать признания рабынь, — произнес судья. Двое загорелых, раздетых по пояс рабов принялись крутить рукоятку ворота.

Рыжеволосая девушка, та, которая держала поднос с сахаром и ложками, зарыдала. Руки рабыни вытянулись. Рыжая невольница отчаянно извивалась и кричала:

— Господин! Хозяин!

Одетый в шелковый кафтан и каффию с агалом, Ибн-Саран приблизился к пыточному столу.

— Не бойся, малышка Зайя, — произнес он. — Помни, что надо говорить только правду.

— Я знаю, господин, — рыдала она. — Только правду. По сигналу судьи раб провернул рукоятку еще на один щелчок.

Тело девушки напряглось, кончики пальцев на ногах дрожали, вытянутые руки противоестественно вывернулись.

— Слушай внимательно, маленькая Зайя, — сказал Ибн-Саран, — и хорошо подумай, прежде чем отвечать.

Девушка кивнула.

— Видела ли ты, кто ударил кинжалом благородного пашу Сулеймана?

— Да! — закричала она. — Вот он! Это он его ударил, как вы уже доложили суду. Он!

Ибн-Саран расплылся в улыбке.

— Это был Хамид! — закричал я. — Хамид, помощник Шакара.

Присутствующий в зале Хамид не удостоил меня даже взглядом. Послышались возмущенные возгласы.

— Хамида мы знаем давно, — недовольно процедил Шакар. — И верим ему. К тому же он из рода аретаев.

— Если ты станешь настаивать на вине Хамида, — предупредил судья, — наказание будет более суровым.

— Это он ударил кинжалом Сулеймана, — сказал я.,

— На колени, — приказал судья. Я опустился на колени.

Судья снова подал знак рабу, стоящему у рукоятки ворота.

— Нет! Умоляю! — завизжала рыжая рабыня.

Ворот провернулся еще раз, деревянная шестеренка встала в новый паз.

Ее тело уже не прикасалось к пыточному столу.

— Хозяева! Хозяева! — отчаянно вопила девчонка. — Я сказала правду. Правду!

Раб провернул ворот до следующего щелчка. Рабыня зашлась диким криком.

— Ты сказала нам правду, маленькая Зайя? — спросил Ибн-Саран.

— Да, да, да, да, да! — выкрикивала она сквозь рыдания.

По сигналу судьи ворот ослабили. Ось провернулась назад, и тело невольницы рухнуло на пыточный стол. Один из рабов распустил узлы на кистях и лодыжках.

От ужаса девушка не могла даже пошевелиться. Ее швырнули на пол, и раб тотчас же приковал ее ошейник к вкрученному в каменные плиты кольцу. Рабыню била крупная дрожь.

— Надо допросить вторую свидетельницу, — объявил судья.

Ее запястья были уже за головой. Девушка смотрела мне в глаза. На шее у нее блестел ошейник.

— Хорошо подумай, дорогая, — прошипел Ибн-Саран. — Очень хорошо подумай.

Это была вторая девушка, подобранная по цвету кожи и волос к винной церемонии. Она отвечала за столом за серебряный кувшин с длинным носиком.

— Хорошо подумай, красотка Велла! — повторил Ибн-Саран.

— Я подумала, господин!

— Если скажешь правду, тебя не будут мучить.

— Я скажу правду, господин.

Ибн-Саран кивнул судье, тот поднял руку, и ворот завертелся. Девушка зажмурилась. Тело ее натянулось над столом, пальцы на ногах напряглись, веревки врезались в руки и ноги.

— Какова же правда, красотка Велла? — спросил Ибн-Саран.

Она открыла глаза:

— Правда — это то, что говорит Ибн-Саран.

— Мы хотим услышать от тебя, кто ударил кинжалом благородного Сулейман-пашу.

Девушка посмотрела на меня.

— Он, — сказала она. — Он его ударил.

Мое лицо не выражало никаких чувств.

Судья подал знак, и раб провернул ворот на один щелчок. Тело рабыни оторвалось от стола.

— Когда поднялась паника, этот человек пырнул пашу Сулеймана кинжалом, а потом отскочил к окну, где собрались все остальные. Так?

— Так, — простонала девушка.

— Я это видел своими глазами. Но я был не один.

— Нет, господин.

— Кто же еще это видел?

— Рабыни Велла и Зайя, господин.

— Красотка Зайя подтвердила, что видела, как обвиняемый ударил Сулейман-пашу.

— Я тоже это подтверждаю, — с трудом выговорила девушка.

— Почему вы, рабыни, говорите правду?

— Потому, что мы боимся лгать.

— Прекрасно, — довольно произнес Ибн-Саран. Девушка по-прежнему висела, растянутая над столом.

— Посмотри еще раз на обвиняемого.

— Да, господин. — Она повернула голову в мою сторону.

— Это он ударил Сулейман-пашу?

— Да, господин, именно он.

Судья подал знак, и длинная рукоятка ворота провернулась еще раз.

Девушка стонала, но не кричала.

— Взгляни на обвиняемого повнимательнее, — сказал Ибн-Саран. Наши взгляды встретились. — Этот человек ударил Сулейман-пашу?

— Этот.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Достаточно, — произнес судья и махнул рукой. Рукоятка завертелась в другую сторону. Тело девушки упало на стол. Она смотрела на меня и едва заметно улыбалась.

Ей развязали руки и ноги. Один из рабов поднял ее со стола и швырнул на пол, рядом с первой рабыней. Стоящий поблизости раб схватил ее за волосы, просунул под ошейник цепь и, срывая кожу, протянул на горло, после чего приковал цепь к впаянному в плиты пола железному кольцу; Она уронила голову на пол. Рабыня.